LES CHANTS DE 
MALDOROR

Words | Слова :

​

​

⚫ Death Day (2016-2018)

​

Синопсис: 

And dead an epoch of our existence, which in a world destined to humiliate us was moral light and resistance. ― Pier Paolo Pasolini
The objective of art is preparing man to death. ― Andrey Tarkovsky

 

While working at this project, we called it Russian Death. However, it is not about Russian death. It could equally refer to Balkan, or Ukrainian death... This project is not about death as a physical entity at all - though it is very physical in its own way; to us, filming it was like washing our mouths with broken glass. To feel everything as it was in reality, to feel it by ourselves, without inventing anything. We had no script; all we had was an idea. It seems to me that we had been approaching that idea for a long time. Everyone of us. Together. Those who were filming. Those who were composing the music for the project. This is why it is important: this project is created in common, and it includes a part of each of us, everyone who has taken part in it. It is about spiritual death. About the world we are losing, the world which is about to depart. About the things that continue to be important for us in this world. And it is about the culture we carry throughout our lives till we are dead...
From the very beginning, the project has been intentionally divided into three parts: the three states as a symbol we make our death pass through. Fire-Air, Earth-Stone, and Water-Body. Three symbols, three rituals. Nature, magic, flesh, mysticism, and fate. Memento mori that involves every moment. Therefore, this work is a religious one, too. 
* based on the three-screen audiovisual installation, special project for WIF 2014, Wroclaw, Poland
Music by The Revolutionary Army Of The Infant Jesus. Poetry by Arseny Tarkovsky. Starring: Sveta Filippova

​

«In our lives we must identify what is true and what is beauty and what is unimportant. But this we can only acquire through a long learning.
Your art work communicates this learning and more things, as an inspired eye that focus on the unattainable. As well on the image power, greatness and poeticity that can change how we have been accustomed to see the real world, which is nothing more than a distorted fiction.
If a work of art is not able to change our perceptions, then it is not worthy of being called Art. And your work is capable of transmitting all that, and of transforming the spectator view.» - Iury Lech, director of Madatac, Madrid, Spain

​

«Russian artist and rock journalist Igor Vaganov joins forces with the English band, Revolutionary Army of The Infant Jesus, to compose a poignant meditation on life, spirit, and death. Weaving the poetry of Arseny Tarkovsky into its audio visual landscape, this sensory experience lingers on the things that continue to be important for us in a world we are losing. For Vaganov, "filming it was like washing our mouths with broken glass." We are honored to bring this work to PDX as part of 1989 Part II.» - MinEastry of Postcollapse Art and Culture (MPAC), USA / Switzerland.

​

​

⚫ Hieronymus (2018)

​

Синопсис: This work was done to the 500th anniversary of the great Dutch artist Jeroen Anthoniszoon van Aken, better known as Hieronymus Bosch, and is dedicated to the memory of the remarkable Icelandic composer Jóhann Jóhannsson [1969 — 2018], whose music - as a philosophical parable
- sounds like a continuation of Bosch's eternal images as a deep reflection on the world in which we live and ours places in this world.
After more than 10 years of work in the field of video art and experimental cinema, this is my first animation work.

​

​

⚫ Ноктюрн - Nocturne (2009)

​

Синопсис: аудио-визуальный поэтический коллаж Ноктюрн был экспериментом,  попыткой  рисования светом ночного города, используя огни ночных фонарей и неон как кисти и город как палитру. Это был очередной шаг по совмещению рисованного,  сконструированного и смоделированного статичного визуального  изобразительного ряда и движущимися объектами, имеющее под собой  в первую очередь живописную визуальную основу и технику. Иными  словами, заставить мою графику оживать и двигаться, при этом не  переступая грань. Это также дань эстетике конструктивизма и  легендарным словам великого литовского художника МК Чюрлениса  "Живопись это застывшая музыка, музыка - это ожившая живопись". Ответ Symphonie diagonale (1924) Викинга Эггелинга (Viking Eggeling). С  использованием звуков японских, исландских и британских  композиторов. Снято поздней осенью 2009 в ночь под проливным дождем.

Short film Nocturne was an experimental attempt to paint the light of the night city on the palette of camcorder. like many of my previous graphics and video experiences, this was another step in the reconciliation drawn, designed and simulated static visual fine line and moving objects, which presents first and foremost a picturesque visual-based and technology. In other words, to make my drawings come to life and move, not transgressed and not turning into a cartoon or movie with special effects. this is also a tribute to the aesthetics of Constructivism and the legendary words of the great Lithuanian artist MK Ciurlionis who said: Art is frozen music, and Music is an animated painting. By using sounds of Japanese, Icelandic and British composers.

created: late autumn 2009

​

​

⚫ Декабрь. Русская элегия - December (2018)

​

Синопсис: Through the poetic nerve of Brodsky, the profoundly dramatic music by Gordon, the ritual dance of Pollock paintings, the images of photographic art of the late 19th and the early 20th centuries referred to as pictorialism in history, and one of its most prominent representatives – an outstanding French photographer Robert Demachy. December in black and white shades of Thanatos in search of discovering a new world. When the borderline between reality and artificiality is inconceivably unsteady, and the unconscious is already somewhere nearby. When the image verges on the picturesque copper-plate engravings of the past. When, instead of the thingness, currents of light and shadow become protagonists of a compositional and probably insightful narration.
The one who has seen snow falling upside down will never be the same ...

Music by Michael Gordon. Poetry by Joseph Brodsky

​

​

⚫ Сердце из стекла - Heart of glass (2011)

​

Синопсис: город как космос, ночь как вселенная, дома как ракеты, улицы как космодром... магия и транс

​

​

⚫ На грани - On the verge (2009)

​

This Video work was specifically made for the underground art project Klatz, 17 october 2009.

* tags: 19th nervous breakdown, pulse, video art, experimental, art projects, holy mother russia, constructivism, japanism, visual montage, squat, heart attack, collapse, collage, visual survivalism, urban chaos, soundlightscapes 

​

​

⚫ Этюд - L'etude (2010)

​

Синопсис: Вечная тема - художник и модель. Под музыку Гарольда Бадда, Экспериментальный, чувственный, пастельный, причудливый, странный, откровенный, поэтический… Участник конкурсной программы канадского Toronto Urban Film Festival (TUFF).

Last film that I shot this spring when he was hard ill_waiting for the sun, spring, sensuality, romanticism, tenderness, love ... with music of Harold Budd, experimental, pastel tones, strange, bizarre, uncensored. Starring: Christine P

​

«Сразу скажу: фильм, несмотря на краткость и, казалось бы, очевидность, выходит за рамки обычной зарисовки, наделённой просто эстетической ценностью: живёт по своим собственным законам, (как там – «дух дышит, где хочет»?), поэтому мне кажется ограничивающим и, следовательно, неверным утверждать, что он наделён каким то одним строго определённым значением. Он не просто о своего рода диалоге, который одновременно и союз, и противостояние: он сам как бы «вступает в диалог» с настроением зрителя. Невольно вспоминается шванкмайеровское название «Возможности диалога» - но тема трактуется в совершенно ином ключе …
В сущности, здесь персонажей двое: собственно героиня в кадре – та, _кем_ любуются - и тот, кто остаётся за кадром – тот, _кто_ любуется ей и стремится как бы воссоздать или сохранить её образ: не столь важно, как – с помощью грифеля, камеры, памяти ... Недаром, на мой взгляд, фильм начинается с рук: пока он вычерчивает линии на бумаге, её руки движутся, как во сне – безотчётно, сомнамбулически, как будто начиная замыкаться «замочком», закрытым жестом – но не доводят этот жест до своего логического завершения, останавливаясь на полпути, как бы в растерянности: довериться, закрыться, сделать вид (для себя? для другого?), что ничего не происходит, принять всё как должное? На губах – смутная неподвижная улыбка, она бы так и застыла, но зрачки пульсируют, почти как миниатюрные сердца, глаза начинают оживать и смягчаться: они, контролирующие ситуацию вокруг и поведение другого человека, сами сложнее поддаются контролю, чем тело, руки и губы, и не зависят от условностей игр в «доверие-недоверие» - они считывают состояние того, кто рядом, но и служат этому другому индикатором того, что происходит с их «владелицей». Напряжение уступает место любопытству, даже некому расслабленному озорству, и в конечном итоге они превращаются в подобие водоворота, в который буквально затягивает всех, кто вольно-невольно оказывается в роли наблюдателя.
Помню, меня в детстве поразила фраза из одного рассказа: «Закипающая кровь в его мозгу стучала вагонами» - при всей корявости её построения она, пожалуй, передаёт впечатления от этого погружения, смены ракурсов, цветных бликов, мешающихся с тенями веток (?) – стремительное путешествие / погружение с неясным исходом, волнующее, будоражащее на физическом уровне, возможно небезопасное, заставляющее сердце лихорадочно колотиться, но затягивающее. Таково оно, во всяком случае, с точки зрения наблюдателя, это первое впечатление: «кровь ударила в голову», заставив разглядеть предмет своего наблюдения с предельной ясностью –и как бы немного со стороны, чтобы не потревожить ненароком. Настолько бережно пытаясь понять природу этого притяжения, заключённого в другом человеке, насколько это возможно.
Есть у Леонарда Коэна гениальная фраза: you touched her perfect body with your mind – именно так и происходит в результате падения в этот вихрь. Можно видеть каждый сантиметр обнажённого тела; можно оценить то, что она не позирует, не пытается (или не считает нужным – впрочем, скорее и не умеет) притворяться или играть какую бы то ни было роль, позволяя себе оставаться естественной; можно позволить ей расслабиться, побыть просто самой собой, сосредоточиться на своих ощущениях, а не на наблюдении за тем, как она реагирует на то, что за ней самой наблюдают – завязав ей глаза. Недаром у неё совершенно меняется выражение лица, когда на глазах появляется повязка – становясь рассеянно-счастливым, каким оно бывает разве что у смеющегося во сне ребёнка и какое видеть у взрослого человека непривычно: сразу появляется что то незащищённое, очень личное, если не интимное – я бы сказала, с этой блуждающей улыбкой она кажется ещё более обнажённой. Беззащитной и не желающей отгораживаться ни от чего –и от того очень счастливой и очень не взрослой. Вернее, не соответствующей канонам «взрослости», сознательно отключившей сознание ради чего то не менее ценного – ощущений, которых ум не только не примет, но и исказит до неузнаваемости, разрушив в них то, что в них ценно. (Некстати вспомнилось, что недаром слова «юродивый», то есть «не от мира сего», и «блаженный» исконно означали одно и то же состояние человеческого рассудка). И ей это ощущение явно нравится: она одинаково безотчетно поправляет сползающую повязку и доверчиво держится за руку того, кто наблюдает за каждым её движением – опять таки как ребёнок, доверившийся взрослому и переходящий особенно «страшный» перекрёсток, ухватившись за его руку. Вот так он и происходит, этот контакт, эта встреча –на доверии, на бережном отношении, можно сказать, в чём то на изучении друг друга и самих себя – потому что, не имея возможности узнать, почувствовать себя, сложно по настоящему ответить другому … В этом и заключается, пожалуй, самая изысканная ласка.
И вряд ли можно обойти ещё один поразивший меня момент: ощущение призрачности и одновременно материальности происходящего на экране. Приглушённые, «атласные» цвета, сглаженные белыми тенями узоров – почти физически чувствуешь тепло тела, чуть ли не аромат духов. И вместе с тем яркая неукротимая пульсация … Кадры смелые, да. Но снятые с таким вкусом, что ни малейшего намёка на вульгарность нет – слишком изысканно, чтобы быть пошлым. Будоражаще, маняще, притягательно и призрачно вместе с тем – не в последнюю очередь благодаря этой отстранённой космической музыке. Вот это действительно искусство!» - Okkervil

​

​

⚫ Breakage (2011)

Синопсис: это скорее фильм состояния, смутной неясности, предчувствий и ощущений. Чего? Эпидемии, экологической катастрофы, террористической атаки…? Я умышленно отказался от четкости изображения, ясности, ключей и подсказок к понимаю. обратившись в хичкоковскому приему «саспенса». Когда только звуки и размытость «картинки». когда ты в большом городе и чувствуешь себя совершенно незащищенным. А смутное чувство тревоги продолжает расти… 

Вдохновлено композицией Kronos Quartet / Steve Reich - WTC 9/11

​

​

⚫ Invocation (2011)

​

Синопсис: специальный визуальный проект/видеоинсталляция,  сделанный к открытию международной арт-выставки CHANGES, Люксембург. Перемены, изменения, changes – как миг, как ритуал, как tribal dance - внутри и вокруг нас. Представь себе…

​

​

⚫ Синергия 24 - Synergos: 24 (All Summer in a Day) (2010)

​

Синопсис: вся жизнь в одном дне. Раннее утро, 24 июля. И прожитые 24 часа в нем. Фильм в фильме. Одна короткая поездка с друзьями из летней школы ВГИКа в Таганрог, где они снимали финал своей работы O, Sortie (2010). Море, небо, уличные кошки, малые дети, старые стены и дворы, мастерские опальных художников… В постижении того, что стоит за понятием «синергия». Попытка взглянуть на оживающий мир вокруг. Магия. Все через игру света, бликов, линий, мыслей, чувств... весь мир в одном дне.
* Синергия (от  греч. συνεργία Synergos — (syn) вместе, (ergos) действие) — это  Суммирующий эффект.
Идея: Life in a day - YouTube | Кевин Макдональд | Ридли Скотт 

​

«Поразил он меня с первых кадров: вроде бы настраивает на медитативный лад, затем это настроение вмиг разбивается вдребезги обилием света, красок, впечатлений. Видеоряд эффектный, местами обманчиво легкий, но он не сводится к «дорожному» кино или лирической зарисовке о море, кошках, подсолнухах, детях и неоновых огнях: он скорее о том, что и в таких условиях, неприветливых, неблагоприятных (кризисных, как охарактеризуют их в самом конце, называя вещи своими именами), находятся те немногие, кто не опускает руки, занимается творческим и интеллектуальны м трудом, не позволяя культуре рухнуть окончательно. Ведь, по сути, город, как он изображен в фильме, мне (субъективно) показался негостеприимным : не враждебным и не приветливым, а чуть равнодушным и одновременно мистическим, что ли: полузаброшенные дворы, кариатиды, как спящие принцессы в хрустальных гробах, старые рельсы, в море бетонные плиты с торчащей арматурой, и сквозящее в отдельных кадрах запустение наводят на мысль о том, что окружающий мир к людям, тем более к людям искусства, безразличен. Тем не менее они продолжают снимать, рисовать, рассуждать, делиться своим вИдением с окружающими, остаются способны замечать необычное вокруг, в конце концов. В этом их миссия и их повседневная жизнь (недаром ближе к концу есть совсем бытовой эпизод с киноаппаратурой). И, как верно сказано в заключение, всё наверняка имеет свой конец, даже констатированный кризис культуры – конец конца, так сказать. И усилиями таких людей, пока немногочисленны х, культуру и искусство удастся вывести из состояния стагнации. Тем более что результат этих усилий больше их простой суммы, на что и намекает название «Синергия»: целое превосходит сумму отдельно взятых частей.
Что еще приятно удивило? Тонкая работа с кадром: где-то головокружительная смена ракурсов и отдельных фрагментов, где-то «состаренные», если можно так выразиться, фрагменты, напоминающие старую кинохронику, где-то изображение будто подернуто пеленой или патиной, будто наблюдаешь за происходящим из-за стеклянной завесы или в полубессознательном состоянии… Выразительно в смысле игры света и тени, неожиданных ракурсов. Продумано до мелочей. Видеоряд и эффекты превосходны сами по себе, но не служат самоцелью, а задают вполне определенный ряд настроений, согласующийся с озвученной в конце идеей и к ней подводящий. (Так что упреки в том, что суть принесена в жертву видеоряду и его чисто эстетической стороне (позволю себе их перевести с критиканского языка на привычный мне русский необоснованны). Символика вплетается очень органично, благодаря чему не кажется надуманной (кадры со стеклами, заставляющие зрителя задуматься, по какую он сторону и на чьей стороне находится, дети, прогулка по рельсам (возможно, кому-то увидятся приветы от Андрея Тарковского, Янки Дягилевой или вспомнятся выражения «выйти из привычной колеи» или «сойти под откос»), коты-созерцатели, как бы открывающие после своего появления в кадре новые главы в повествовании, и др.). Эмоциональность и открытый, незашоренный взгляд, что само по себе редкость. С одной стороны, тема открытости миру (и незащищенности от него в какой-то мере) прослеживается очень четко, с другой стороны, сам по себе фильм мне показался структурированной, замкнутой, даже герметичной системой: нет ничего лишнего, проходного, каждая увиденная деталь несколько раз аукнется. Вещь в себе и о себе самой… При таком кратком временнОм промежутке концентрация событий и образов предельная, она требует предельного внимания и от зрителя, но она при этом не производит впечатления искусственной. Автору хочется сказать: «Так держать!», а прошедшим мимо фильма зрителям я сочувствовала бы, если бы они не выплеснули свое недовольство на то, что они не поняли (то есть на самих себя и собственное непонимание) настолько не по адресу – на автора. 

«…если ты хочешь – сними эту накипь с моего сердца» (БГ)
Бывают дни, похожие на облака – незримо пролетят над  головой, коснувшись тебя лишь тенью, и отдает себе отчет в том, что они пронеслись мимо,  лишь самый чуткий человек. Бывают дни, похожие на кариатид, поддерживающих скаты крыш, - именно они, на первый взгляд  привычные и обыденные, оберегают тебя, не позволяя огромному небу обрушиться на твой дом. Бывают дни, похожие на рельсы, - шагаешь вдоль привычной колеи, где тебе знакома каждая выбоина, втайне мечтаешь с нее  сойти – и боишься этого. Бывают дни, похожие на море, - того и гляди подарят тебе диковинную раковину или осколок зеленого стекла, отполированный до блеска и потому ставший драгоценным (спросите любого ребенка – он это вам подтвердит). И наконец, бывают дни, похожие на кошек, что  гуляют сами по себе, но всегда возвращаются к дому. С каким из них мы встретимся в «Синергии» 24 июля?
7:24. Кот, подставив утреннему солнцу прозрачные на свету уши, под стук часов медитирует на птиц и начинающийся по ту сторону окна день. Если выйдешь за пределы дома, ты уже не защищен тонкой пеленой оконного текла, и тебя едва не сбивает с ног лавина звуков, движения, света, оттенков... Голова идет кругом от такого наплыва ежесекундно меняющихся, как в калейдоскопе, впечатлений – впрочем, это ощущение лишь пьянит. С непривычки щуришься от яркого света, режущего глаза, - но, как там поет Джимми Хендрикс, you tell me it’s alright, you don’t mind a little pain. Глаза, как, наверное, и крылья – они ведь болезненно прорезаются?  И вот с этим ощущением, поселившимся на дне зрачков, ты заходишь в автобус, вглядываешься в лица пассажиров, ребенка, впервые путешествующего, на подсолнухи за окном, послушно повернувшиеся к свету…  За каждым из этих образов – история, которую тебе предстоит прочесть.  
Впереди – дом с дремлющими кариатидами (много они повидали на своем веку, можно и прикрыть веки!), который мы видим как бы сквозь патину лет – по сути, их глазами, и художественная мастерская, которая сама кажется нарисованной – она как одна большая палитра с яркими пятнами красок, за окном которой оживают чугунные решетки, дрожат на ветру листья неведомых растений: такие простые чудеса.  Краткий марш-бросок по городу – и вот мы у моря: неласковый ветер ерошит серые волны, которые  ложатся у ног, как неведомые звери,  но его можно сохранить на видеопленке, ему не страшно довериться и войти в него, не опасаясь наступить на острый осколок  стекла или металла. В конце концов, утверждают же, что и вода выдержит вес того желающего по ней пройти, кто верит в это, нисколько не сомневаясь.  Да и рельсы, как выясняет одна из наших спутниц , предназначены вовсе не для того, чтобы идти вдоль по годами существовавшей колее (и тем более не для того, чтобы лечь на них поперек J), - на них можно танцевать, играть в классики или в бисер… 
И для тех, кто способен найти обыденным вещам не только их обычное применение, каждый вечер начинается салют в их честь – надо лишь суметь увидеть его в миг, когда потоки неона расплескиваются по темному асфальту так осязаемо, что до них можно дотронуться кончиками пальцев, даже ощутить, как свет вот-вот растечется по рукам. Главное, не позволить себе растратиться на стагнацию (как упомянуто в конце) – причем именно сейчас, когда у каждого из нас найдутся десятки предлогов не жить своей жизнью (или жить не своей?). Ведь нет ни вчера, ни завтра, существует только этот день: здесь и сейчас.  Чувствуют это ребята, бродящие по паребрикам и считающие плитки на мостовой, знают это и молчаливые пушистые Будды – коты, гипнотизирующие  нас лунным взглядом, позволяющие к себе прикоснуться и за собой наблюдать на каждом этапе нашего пути, но не постичь себя: они не размениваются на то, чтобы быть не собой, а теми, кем их желают видеть, на то, чтобы видеть вещи такими, как принято, а не такими, как они есть, и на советы, раздаваемые направо и налево, - просто вдыхают этот день. Возможно, именно в силу остроты внутреннего зрения коты всегда возвращаются к дому. Возвращают – ся… Возвращают себя – себе. И окружающим.  Умение видеть реальность как она есть, а не как ее принято видеть, и не бояться собственного умения ощущать, и возвращает нам этот день, этот тонкий и до болезненности точный фильм.  Возможно, снять «накипь» с сознания  - это и есть первый шаг к возвращению себя: в нем и суть переплетения  картин дня в причудливый узел «Синергии»…  - Okkervil

​

«Помню, как по-новому я ощутила эту композицию, когда ее использовал в своем видеоарте «Synergos: 24» медиахудожник Игорь Ваганов. Музыка настолько идеально совпадала с видеорядом, что погружение в атмосферу было абсолютным: ветер в волосах девушки на берегу штормящего, отчаянно бьющегося о камни моря, свобода, но и какое-то смутное предчувствие грядущей беды, мертвая чайка, странный человек на волнорезе, рефлексивно снятые камерой». - Наталья Словаева

​

​

⚫ Дисконект - Disconnect (2010)

​

Экспериментальная видео-документация акции группы «Мир» «Слепые» 21 мая 2010 на официальной церемонии открытия Первой Южно-российской биеннале современного искусства и в рамках основного проекта биеннале «Сеанс связи», РОМИИ, Ростов-на-Дону. 

* tags: аритмия, нойз, коллапс, дисгармония, визуальный деконструктивизм

​

«Дисконнект»  завораживает с первых мгновений, когда обратный отсчет на долю секунды обманчиво обещает comfort - либо душевный или физический комфорт, либо утешение... то самое, что нам и предстоит тщетно искать вместе с безымянными героями картины. 
Вначале возникает линия "водораздела" между двумя мирами, она проходит прямо посредине кадра - слева шевелятся губы, но слов мы не слышим, справа - лихорадочно жестикулирующие руки (сурдоперевод, но и его сложно прочесть - он виден как бы через жалюзи, намеренно скрыт). Дальнейшие попытки одних присутствующих на мероприятии выступить с торжественной речью, от которой остаются де-факто лишь обрывки, и других - перевести ее на язык глухонемых… Казалось бы, именно тут построится мостик, позволяющий найти понимание обитателям двух мирков - наделенных даром речи и лишенных его, - не способных тесно общаться между собой. (Немота обоюдна - тот, кто умеет говорить, так же нем для глухонемого, как и глухонемой для него, если не владеет языком жестов). 
Видим мы эту сцену как бы через завесу, те же "жалюзи". Возможно, время для понимания еще не пришло: нет некого компонента, позволяющего видеть и воспринимать происходящее и друг друга по-настоящему, а не только через призму слов. (Как там у апостола Павла в послании к коринфянам: "Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.") Тот самый "ингредиент", позволяющий "познавать" и «быть познанным», далее в тексте условно называется "любовью"; судя же по описанию, это в большей степени сострадание, долготерпение – с основательной долей проницательности, не мешающей испытывать искреннюю заинтересованность в других. Иными словами, должен наличествовать интерес к кому бы то ни было, кроме собственной персоны, - а как раз этого и не заметно, напротив, каждый пытается перетянуть внимание на себя. (Но нас заранее предупредил сухой докторский голос, что мы услышим речь умалишенных – стало быть, сказанное ими будет иметь значение лишь в том смысле, в каком их слова симптоматичны, не неся иной смысловой нагрузки.)
Действие происходит в выставочном зале, но впервые видим мы его более или менее подробно лишь в то момент, когда в зал заходит цепочка слепых. Абсурдная ситуация:  спич для глухонемых, вернисаж для слепых, в итоге проигнорировано как раз то, ради чего такие мероприятия и проводятся: картин, на которые публика и пришла посмотреть, практически никто и не видит. Общения как такового тоже не складывается – каждый из присутствующих (и каждая группа присутствующих – слепые, немые и зряче-говорящие) – замкнутая в себе система. Периодически надеешься, что завеса исчезнет, черно-белые оттенки сменятся красками (что и происходит на доли секунды), но в итоге все возвращается на круги своя. И зритель оказывается отрезанным от происходящего в зале теми же «жалюзи» - пелена то сгущается, то рассеивается, плывет перед глазами, но не рассеивается окончательно. Как ни парадоксально, именно в силу этой отрезанности и ощущаешь свою сопричастность - ведь в состоянии «дисконнекта», то есть потери связи, находятся и герои фильма.
Итого – четкая по замыслу, «экономная» в смысле средств выражения и отточенная до последнего кадра картина. К тому же потрясающе красивая зрительно – выверенная и «воздушная».  - Okkervil

​

​

⚫ Porno (2012)

​

“Pornography is human imagination in tense theatrical action; its violations are a protest against the violations of our freedom by nature.”
- Camille Paglia

"When pornography sneezes, culture catches a cold."
- Irvine Welsh

«Порнография это человеческое воображение в напряженном
театральном экшене; его нарушения - это протест
против нарушений нашей свободы по своей природе»

​

​

⚫ Без запаха - Inodorous (2013)

​

«Теперь знаю, куда едет тот самый ghost train, который уже столько десятилетий кочует по городским легендам и песням - надеюсь, скоро и увижу его  а рисунок самой атмосферой напоминает мне "трилогию моста" Уильяма Гибсона: обретающие собственную жизнь металлические структуры, пронизывающие пространство, как кровеносные сосуды и нервы пронизывают живую ткань ... по сути, они и удерживают его, как атланты небо, являются своего рода костяком этого пространства, благодаря которому оно живёт, дышит, существует как единое целое, оставаясь ни доброжелательным, ни враждебным по отношению к обитающим в нём людям - скорее, соблюдает вооружённый нейтралитет. и то же относится к его жителям -поэтому на это пространство и можно смотреть как бы через два радара, два прицела, направленных друг на друга: один с земли - в небо, вернее, в головокружительный свет, белый и какой то хирургический, прорывающийся сквозь опоры мостов, другой - с неба на тех, кто избрал эти опоры своим прибежищем. радары наведены, мы все у неба под прицелом -тем не менее продолжая в него вглядываться .. замечательно! и по технике виртуозно - мне до сих пор казалось, что в чёрно-белом варианте с деталями и оттенками не "разбежаться", а оказалось всё наоборот: "чёрно-белость" все эти металлические детали только подчёркивает, чётче отпечатывая их в подкорке .. без преувеличения - для меня это открытие сегодняшнего дня. » - Okkervil

​

​

​

​

​